В июле-августе 1998 г. археологической экспедицией Самарского областного историко-краеведческого музея им. П.В. Алабина были проведены охранные археологические раскопки Белозерского I селища в Волжском р-не Самарской области в зоне капитального ремонта трассы нефтепровода Альметьевск-Куйбышев (Кузнецова Л.В., Сташенков Д.А., 1999).
Селище, относящееся к срубной культуре, обнаружено в 1973 г. Н.Л. Габелко. Памятник расположен в 2 км к юго-западу от с. Белозерки и в 2 км к югу от с. Алексеевка Волжского района Самарской области на мысовой площадке, ограниченной с севера и запада ручьем, с востока - заболоченным пойменным участком (старицей р. Самара) (рис.1-2).
К моменту проведения раскопок культурный слой на памятнике был уже неоднократно переотложен и на большей площади срезан до уровня материковой глины, почва представляла собой перемешанный крупноструктурный суглинок коричневато-серого цвета с включениями глины. На поверхности памятника встречались разрозненные кости животных, отдельные фрагменты керамики. Не сохранилось ни одного участка, пригодного для проведения археологических работ. Перед началом и во время проведения работ на памятнике был обследован весь участок поселения с целью сбора подъемного материала и проведена переборка строительного отвала из культурного слоя памятника. В зоне земляных работ проведено наблюдение за снятием грунта на площади около 2000 кв. м. Всего собрано более 80 фрагментов от лепных сосудов. Описание керамического материала приводится в статье Ю.И.Колева и Н.П.Салугиной, помещенной этом номере.
В северной части разрушенного мыса было зафиксировано деревянное перекрытие от могильной ямы. Необходимо сразу отметить, что характер разрушений на этом участке памятника не позволяет даже строить предположения о наличии или отсутствии в прошлом (до 1973 г.) курганной насыпи над выявленным погребением.
В районе выявленного погребения был заложен раскоп площадью 36 кв. м. Исследование на участке проводилось методом глубоких зачисток до уровня материка. Проведенные работы показали, что культурный слой поселения эпохи бронзы на площади раскопа полностью уничтожен (при раскопках не встречено ни одного фрагмента керамики). После зачистки выявился контур могильной ямы погребения. Очертания ее имели прямоугольную форму со скругленными углами. Длина ямы по линии В-З 235 см, ширина - 85 см. Яма была перекрыта продольными деревянными плахами. Длина большей из двух сохранившихся плах 145 см, максимальная ширина 25 см. Длина меньшей плахи 80 см, максимальная ширина - 30 см. Обе плахи имеют неправильную форму, концы их сужены. Толщина плах на разных участках колеблется от 10 до 30 см. Края северной плахи обгорелые - зафиксирована черная угольная прослойка. Южная плаха расположена вдоль всей южной стенки, восточный конец ее сильно сужается. Южная сторона плахи не обгорела, северная сильно обуглена. При расчистке выяснилось, что в средней части плахи практически не обтесывались и имели диаметр до 35 см. Под плахами прослежен более темный слой, затем слой пестроцвета. По северному краю у стенки ямы выявлено 15 вертикально стоящих деревянных кольев диаметром от 3 до 6 см, сохранившихся на высоту не менее 60 см. Колья отделяли основную яму от подбоя. Возможно, первоначально кольев было больше, и они были расположены вдоль всей стенки в виде частокола на всю глубину могильной ямы. Заполнение могильной ямы в состояло из пестроцвета, в нижней части - из глины.
В основной яме было совершено захоронение коня (рис. 3). Целая туша коня была помещена в могильную яму на правом боку, привалена к частоколу из кольев. Голова коня ориентирована на запад. Ноги коня подогнуты. Конь был взнуздан и оседлан - на своем месте находились железные кольчатые удила и стремена арочной формы с плоской подножкой. На одной лопатке коня находилось железное кольцо от сбруи. Все железо сильно коррозировано. В районе конского крупа прослежен берестяной тлен - видимо, остатки от седла. Сбруя была простой, без каких-либо украшений из цветных металлов. Вероятно, пол могильной ямы был выстлан органическим материалом.
Вдоль всей северной стенки основной ямы и половины торцовых стенок был сделан подбой, в котором было исследовано погребение кочевника. Именно для отделения его от основной могильной ямы и был устроен деревянный частокол. Кроме того, подбой, возможно, ограничивался деревянной плахой. Около самой плахи со стороны основной могильной ямы к северу от черепа коня находился берестяной футляр длиной 10-12 см и шириной до 5 см, в котором находился небольшой железный предмет (шило?). Там же зафиксирован железный наконечник стрелы - срезень (рис. 4,1). Высота подбоя составляла 40-50 см.
Умерший был похоронен в деревянном гробовище, изготовленном из досок толщиной 2-5 см. Торцовой стенки у гробовища с востока не зафиксировано. Ширина южной торцовой стенки - до 10 см. Ширина гроба около 40 см, высота 30 см, длина 205 см. Гроб был буквально втиснут в подбой. Видимо, верхние доски лежали на боковых и не были соединены гвоздями.
Погребение мужчины 35-45 лет совершено вытянуто на спине, голова погребенного ориентирована на запад. Азимут - 260*.
В районе грудной клетки погребенного найдено железное шило, на поясе - железная пряжка, на тазовых костях - сильно коррозированный бронзовый предмет (оковка, бубенчик?). У левого бедра находилось сильно коррозированное железное кресало, между коленями лежал нож в деревянной рукоятке (рис. 5,12). Пальцы правой руки были растащены грызунами, ребра смещены.
За черепом погребенного находилась часть туши овцы (ягненка?). Поверх досок под погребенным прослежен белый тлен (возможно, следы органической подстилки или зольной (меловой) подсыпки).
Инвентарь погребения
Как уже отмечалось, в погребении находилось много железных предметов - элементы конской упряжи и вещи, помещенные собственно с погребенным. Все железо очень плохой сохранности, сильно коррозировано, что характерно для памятников средневековых кочевников Поволжья. Большую часть предметов удалось идентифицировать только после проведения реставрации. Часть предметов не определена.
Из определимых предметов для выяснения культурной и хронологической принадлежности погребения значение имеют следующие:
Стремена железные (рис. 6)
Стремена яйцевидной формы, с расплющенной верхней частью дужки. Верхний край дужки образует округлый выступ над прорезью для путалища. Интересно, что стремена не идентичны. В существующую типологию, разработанную Г.А.Федоровым-Давыдовым, они не укладываются. Наиболее близки они к стременам типа ДII с узкой, закругленной книзу подножкой. Высота стремян 15 и 15,5 см, максимальная ширина 12 и 13 см соответственно, максимальная ширина подножки 4,8 см. Г.А.Федоровым-Давыдовым учтено 20 экземпляров стремян данного типа, которые, по его мнению, не встречались в памятниках ранее XII в. Такие стремена имелись в курганах адыгов у Геленджика и в Горьковской области (Федоров-Давыдов Г.А., 1966, С. 13,16).
Вместе с тем стремена типа ДII являются одними из самых распространенных в огузский период (X- нач.XII вв.) в междуречье Волги и Эмбы (Кригер В., 1993, С. 139). По данным С.А.Плетневой, подобные стремена известные как в печенежских древностях IX-X вв., так и в половецких, торко-печенежских и черноклобуцких древностях XI-XII вв. (Плетнева С.А., 1958, рис. 3,2,4,6; 4,9; 8,3,8; 10,7; Плетнева С.А., 1973, табл.10, 10-11; 15,11; 21,6 и др.).
3 экземпляра стремян этого типа кыпчакского времени известно на Южном Урале (Иванов В.А., Кригер В.А., 1988, С. 8).
Аналогии стременам этого типа имеются также в памятниках XI-XII вв. в Южном Зауралье, связываемых с кыпчаками (курган у “3-го плеса”, могильник Кайнсай) (Боталов С., Костюков В., 1993, рис. 1,5-6; рис. 2,6), в средневековом погребении у с. Екатериновка (Крамарев А., 1993, рис. 1,5-6), в погребении золотоордынского времени кургана 2 Александровского курганного могильника в Самарской области (Васильева И.Н., 1979, рис. 11,3). Известны находки и на поселенческих памятниках - на Алексеевском селище золотоордынского времени в Татарии (Руденко К.А., 1994, рис. 9,1-2).
Довольно многочисленен этот тип в нижневолжских кочевнических памятниках (Гарустович Г.Н., Ракушин А.И., Яминов А.Ф., 1998, табл. V,1; VIII,14; IX,10; XVII,5; XXIV,5).
Самые восточные находки подобных стремян известны в позднетюркском захоронении к.XII-XIII вв. могильника Сопка-2 в Новосибирской области (В.И.Молодин, А.И.Соловьев, 1995, рис. 13).
Из приведенных аналогий видно, что стремена данного типа бытовали на широкой торритории Евразийских степей с X по XIV в., причем основная масса их встречена в памятниках XII-XIV вв.
Пряжки железные (рис. 5, 1-5)
Всего в погребении найдены 3 железных пряжки от конской упряжи. Все они по классификации Г.А.Федорова-Давыдова относятся к типу АII железных сегментоводных пряжек без специального приспособления для соединения ремня с пряжкой, где ремень охватывает часть рамки. Г.А.Федоровым-Давыдовым учтено 25 пряжек этого типа, широкие аналогии которым он находит в памятниках VIII-XIV вв. (Федоров-Давыдов Г.А., 1966, С. 46).
- Крупная подпружная пряжка имеет ширину 6 см и высоту 5,4 см. Длина прямого язычка, слегка выступающего за пределы рамки, 5,7 см. Рамка имеет уплощенное сечение.
- Две аналогичных пряжки имеют слегка закругленные края и меньшие размеры: максимальную ширину 3,4 и 3,6 см и высоту 2,4 и 2,6 см соответственно. Язычок пряжек прогнут, слегка выступает за пределы рамки и имеет длину 3 см. Рамка имеет уплощенное сечение.
Подобные пряжки широко представлены в древностях черных клобуков (Плетнева С.А., 1973, табл. 10,8; 11,9; 20,4-5; 21,9 и др.).
Стоит отметить, что в поволжских материалах находки пряжек этого типа редки. Немногочисленные аналогии нашим пряжкам имеются в материалах из Покровского могильника в Саратовской области (Гарустович Г.Н., Ракушин А.И., Яминов А.Ф., 1998, табл. VIII,7; IX,5), 2 подобных находки известны в курганах Южного Урала XII-XIV вв. (Иванов В.А., Кригер В.А., 1988, С. 18; рис. 12,18; 13,22), одна - в кургане 7 Новопавловского могильника в Самарской области (Васильева И.Н., 1979, рис. 13,3).
Удила железные (рис. 4,4)
Удила находились в черепе коня. Сохранность удил неудовлетворительная, по этой причине невозможно даже точно определить тип удил - вероятнее всего, по классификации Г.А.Федорова-Давыдова, они относятся к типу ВI односоставных удил без перегиба, которые имели вид прута с загнутыми концами, с подвижными крупными кольцами. Длина реставрируемой части грызла 14 см, диаметр круглых в сечении колец - 6,5-7 см. По данным С.А.Плетневой, подобные удила, служившие для более тонкого и строгого управления лошадью, были распространены в IX-XIII вв., но чаще всего они встречаются в комплексах X-XI вв. (Плетнева С.А., 1958, С. 156). Г.А.Федоровым-Давыдовым учтено 47 экземпляров удил этого типа из памятников Сибири, Западной Европы, Приуралья и Волжской Болгарии. По мнению этого исследователя, удила типа ВI к XII в. вышли из употребления (Федоров-Давыдов Г.А., 1966, С. 18, 20).
Наконечники стрел (рис. 4, 1-3)
В погребении представлены наконечники стрел нескольких типов.
- Крупный срезень с полулунной режущей частью. Общая длина наконечника 10,5 см, длина пера - 4,5 см, его ширина - 5,5 см. В поздних материалах золотоордынского времени подобные “рогатые” срезни не встречаются. Возможно, истоки наконечников стрел данного типа следует искать в сибирских материалах VIII-X вв. Среди материалов синхронного времени отдаленные аналогии представляют наконечники типа ВVIII по классификации Г.А.Федорова-Давыдова (Г.А.Федоров-Давыдов, 1966, рис. 3), встречены они в погребении к.XII - сер. XIII в. в Западной Сибири (Молодин В.И., Соловьев А.И., 1995, рис. 7,3,6), имеются они и в черноклобуцких комплексах (Плетнева С.А., 1973, табл. 29,8).
- Плоский вытянутый наконечник с верхней гранью в форме треугольника. Черешок наконечника обломан. Длина сохранившейся части пера наконечника 6,5 см, максимальная ширина в верхней части - 2,5 см. Аналогичные наконечники стрел известны в Западной Сибири (Молодин В.И., Соловьев А.И., 1995, рис. 6,8) и Поволжье, встречаются они и среди древностей черных клобуков (Плетнева С.А., 1973, табл. 18,8; 23,7; 29,13 и др.). Там же находят аналогии и два черешковых пулевидных наконечника стрел (?) длиной до 6,5 см (рис. 5, 9-10) (Плетнева С.А., 1973, табл. 39, 3-6).
Железное овальное двулезвийное кресало (рис. 5,7), относящееся к типу АII по классификации Г.А.Федорова-Давыдова, так же как и железный нож, имеет широкую датировку в пределах XI-XIV вв.
По комплексу погребального инвентаря и деталям погребального обряда погребение можно датировать XI - XIII вв., однако с определенной долей осторожности возможно попытаться сузить его хронологические рамки до XII - середины XIII в., о чем, в первую очередь, свидетельствует значительное тождество Белозерского комплекса с древностями черных клобуков. Вместе с тем отмечу, что узкую датировку в настоящее время можно предложить, только приняв одну из двух основных хронологических схем, имеющихся в средневековой кочевнической археологии. По хронологии С.А.Плетневой этот комплекс в основном укладывается в домонгольское время, по схеме же Г.А.Федорова-Давыдова он будет отнесен к золотоордынской эпохе.
Кочевнические погребения и той и другой эпохи на территории Самарской области единичны, и полной аналогии исследованному в 1998 г. у с. Белозерки погребению не известно не только на территории области, но и в других районах Поволжья.
Сложным является вопрос о вероятной этнической принадлежности человека, погребенного на территории белозерского поселения. Наиболее реальным кажется вывод о том, что погребение оставлено кочевниками - половцами (или кыпчаками). О проникновение отдельных половецких групп в Среднее Поволжье в домонгольское время ранее нам уже приходилось писать (Ключникова Р.М., Сташенков Д.А., 1996). Однако та группа кочевников, которая оставила Белозерское погребение, могла прийти в Среднее Поволжье и вместе с монгольскими завоевателями после 1236 г. (известно, что в многотысячной армии Батыя собственно монголов было не более 4 тысяч человек, остальные воины были набраны из завоеванных племен). Обряд погребения с конем или шкурой коня характерен для половцев, но помещение в могильную яму целой туши коня после XII в. у них не встречается, так же как не встречается одинаковая ориентировка умершего человека и погребенного с ним коня. Нельзя также утверждать, что подбойные погребения типичны для половцев.
Имеющиеся параллели в погребальном обряде черных клобуков - западная ориентировка погребенного, помещенного в деревянном гробу, перекрытие могильной ямы деревянными плахами, помещение с погребенным полного остова коня, уложенного на брюхе с подогнутыми ногами и тоже головой на запад (Плетнева С.А., 1973, С. 14), сходный инвентарь - дают возможность предположить, что погребение могло быть оставлено и черными клобуками, участвовавшими в одном из походов русских князей на Волжскую Болгарию или же, как считает Г.А. Федоров-Давыдов, насильно перемещенными в Поволжье монголо-татарами (Г.А. Федоров-Давыдов, 1966, С.152).
И, наконец, стоит отметить, что, по мнению Г.А. Федорова-Давыдова, появление в Поволжье подбойных захоронений связано именно с проникновением туда монголов или близких им племен (Г.А. Федоров-Давыдов, 1966, С. 159-161). Если допустить, что Белозерское погребение оставлено монголами (по крайней мере, многие прослеженные здесь детали погребального обряда описаны еще известным итальянским путешественником XIII в. Джованни дель Плано Карпини (Плано Карпини…, 1997. С.38-39), то становится понятным и отсутствие курганной насыпи над погребением (для монголов характерно тайное погребение), и наличие подбоя в могиле, и помещение в могилу целой туши коня, а не его части, и прослеженный в форме обгорелого перекрытия могильной ямы культ очистительного огня. В таком случае значимость Белозерского погребения еще более возрастает - оно может оказаться единственным захоронением на территории Самарской области, оставленным собственно монголами.
Однако пока принять это предположение не позволяет антропологический тип погребенного - европеоидный с монголоидной примесью (см. статью А.А.Хохлова в этом номере).
Литература
- Боталов С., Костюков В., 1993. Кыпчакские погребения XI-XII вв. в Южном Зауралье // Новое в средневековой археологии Евразии. Самара.
- Васильева И.Н., 1979. Погребения средневековых кочевников на территории Куйбышевского Поволжья // Древняя история Поволжья. Научные труды КГПИ. Том 230.
- Габелко Н.Л., 1973. Отчет о разведках в Волжском районе Куйбышевской области в 1973 году. Куйбышев.
- Гарустович Г.Н., Ракушин А.И., Яминов А.Ф., 1998. Средневековые кочевники Поволжья (конца IX-XV века). Уфа.
- Иванов В.А., Кригер В.А., 1988. Курганы кыпчакского времени на Южном Урале (XII-XIV вв.). М.
- Ключникова Р.М., Сташенков Д.А., 1996. Новотроевское погребение (о кыпчакском компоненте в Среднем Поволжье) // Краеведческие записки. Вып.VIII. Самара.
- Крамарев А., 1993. Новые погребения средневековых кочевников Самарского Заволжья // Новое в средневековой археологии Евразии. Самара.
- Кригер В., 1993. Огузские курганы в междуречье Волги и Эмбы // Новое в средневековой археологии Евразии. Самара.
- Кузнецова Л.В., Сташенков Д.А., 1999. Отчет об охранных археологических раскопках Белозерского I селища в Волжском районе Самарской области в 1998 г. // Архив ИА РАН.
- Молодин В.И., Соловьев А.И., 1995. Погребение позднетюркского воина в Барабе // Средневековые древности Западной Сибири. Омск.
- Плано Карпини Дж. дель. История монгалов. М., 1997.
- Плетнева С.А., 1958. Печенеги, торки и половцы в южнорусских степях //МИА № 62. М.-Л.
- Плетнева С.А., 1973. Древности черных клобуков. САИ, вып.Е1-19. М.
- Руденко К.А., 1994. Алексеевское селище и могильник (“у дамбы”) в Татарии // Проблемы средневековой археологии волжских финнов. Археология и этнография Марийского края. Вып.23. Йошкар-Ола.
- Федоров-Давыдов Г.А., 1966. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов. М.
- Федоров-Давыдов Г.А., 1973. Общественный строй Золотой Орды. М.